Хронологiя слѣдующихъ событiй по матерiаламъ Ю.В.Манна, В.В.Вересаева и В.А.Воропаева такъ и подмываетъ васъ къ злоупотребленiю сослагательнымъ наклоненiемъ: вылѣчи врачи Е.М.Хомякову от тифа, осложнённаго беременностью, не прибудь внезапно Матѳѣй Константиновскiй въ Москву, вразуми церковь въ лицѣ митрополита Филарета своё заблудшее дитя и т. д., тогда бы и «Книгу Судебъ» писать не стоило. Но именно удаливъ всѣ случайности изъ судьбы Гоголя и послѣ этого выпаривъ ея остатокъ, вы и получите тотъ драгоцѣнный составъ, который поможетъ вамъ обращать свинецъ въ золото.

                                                                 ___________

Московская зима 1851-1852 гг. въ домѣ гр. А.П.Толстаго на Никитскомъ бульварѣ на полномъ довольствiи своего радушнаго домовладѣльца и друга (въ недалёкомъ будущемъ оберъ-прокурора Святѣйшаго сѵнода) въ заботахъ по корректурѣ второго изданiя своихъ сочиненiй и завершенiю второй части «Мёртвыхъ душъ».
 

Въ началѣ генваря настроенiе грустное и задумчивое.

25 генваря правитъ корректуры, полный энергической дѣятельности. (О.М.Бодянскiй).

26 генваря. Смерть Е.М.Хомяковой, жены А.С.Хомякова и сестры Н.М.Языкова. Она умерла тридцати пяти лѣтъ, оставивъ семерыхъ дѣтей. Гоголь былъ крёстнымъ отцомъ сына Хомяковыхъ. Хомякова была примѣчательной личностью въ кругу московскихъ славянофиловъ. На вопросъ о ней преподобнаго Серафима, Н.А.Мотовиловъ, наперсникъ Саровскаго чудотворца и въ молодости соискатель ея руки, отвѣчалъ: «Она хоть и не красавица въ полномъ смыслѣ этого слова, но очень миловидна. Но болѣе всего меня въ ней прельщаетъ что-то благодатное, божественное, что просвѣчивается въ лицѣ ея». Скорая смерть Хомяковой окружена непонятными событiями. Ю.Ф.Самаринъ со словъ А.С.Хомякова: «Екатерина Михайловна скончалась вопреки всѣмъ вѣроятностямъ вслѣдствiе необходимаго стеченiя обстоятельствъ: онъ самъ ясно понималъ корень болѣзни и, зная твёрдо, какiя средства должны были помочь, вопреки своей обыкновенной рѣшительности усомнился употребить ихъ. Два доктора, не узнавъ болѣзни, которой признаки, по его словамъ, были очевидны, впали въ грубую ошибку и превратнымъ лѣченiемъ произвели болѣзнь новую, истощивъ всѣ силы организма. Онъ всё это видѣлъ и уступилъ имъ». А.С.Хомяковъ: «Напротивъ, я вижу съ сокрушительной ясностью, что она должна была умереть для меня, именно потому, что не было причины умереть».

27 генваря. Смерть Е.М.Хомяковой такъ подкосила Гоголя, что онъ не смогъ прiйти къ ней на похороны. «Всё для меня кончено», - сказалъ Гоголь. Съ тѣхъ поръ онъ былъ въ каком-то нервномъ разстройствѣ, которое приняло характеръ религiознаго помѣшательства. Онъ говѣлъ и сталъ морить себя голодомъ, попрекая въ обжорствѣ. (А.С.Хомяковъ). Тогда же онъ, по словамъ С.П.Шевырёва, сказалъ: «Ничего не можетъ быть торжественнѣе смерти. Жизнь не была бы такъ прекрасна, если бы не было бы смерти». Начало жестокой депрессiи, «нашёлъ страхъ смерти» - болѣзнь, отъ которой, по его словамъ, умеръ его отецъ.

28 генваря. Заходитъ къ Аксаковымъ узнать, гдѣ похоронятъ Екатерину Михайловну. Узнавъ, что похоронятъ её возле брата Николая Михайловича въ Даниловомъ монастырѣ, онъ, по словамъ В.С.Аксаковой, «покачалъ головой, сказалъ что-то объ Языковѣ и задумался такъ, что намъ страшно стало: онъ, казалось, совершенно перенесся мыслями туда и оставался въ томъ же положенiи такъ долго, что мы нарочно заговорили о другомъ, чтобъ прервать его мысли».

29 генваря. Похороны Е.М.Хомяковой, на которыя Гоголь не приходитъ. На вопросъ, почему его не видѣли на похоронахъ Хомяковой, Гоголь отвѣчаетъ: «Я не былъ въ состоянiи». «Вполнѣ помню, – разсказываетъ Вѣра Сергѣевна Аксакова, – онъ тутъ же сказалъ, что въ это время ѣздилъ далеко. – Куда же? – Въ Сокольники. – Зачѣмъ? – спросили мы съ удивленiемъ. – Я отыскивалъ своего знакомаго, которого, однако же, не видалъ». О томъ, кого могъ отыскивать Гоголь, — дальше.

30 генваря заказываетъ панихиду по Е.М.Хомяковой. Послѣ панихиды заходитъ къ Аксаковымъ сказать, что ему стало легче. «Но страшна минута смерти», – добавляетъ онъ. «Почему же страшна? – возражаетъ кто-то изъ Аксаковыхъ. – Только бы быть увѣрену въ милости Божiей къ страждущему человѣку, и тогда отрадно думать о смерти». – «Ну, объ этомъ надобно спросить тѣхъ, кто перешелъ черезъ эту минуту» , – говоритъ онъ.

1 февраля. У обѣдни въ своей приходской церкви. Послѣ обѣдни вновь у Аксаковыхъ, хвалитъ свой приходъ и священника отца Алексiя Соколова, впослѣдствiи протопресвитера Храма Христа Спасителя. «Видно было, что онъ находился подъ впечатлѣнiемъ этой службы, – вспоминала Вѣра Сергѣевна Аксакова, – мысли его были всѣ обращены къ тому мiру».

2 февраля: читаетъ корректуры съ С.П.Шевырёвымъ. «Сижу по-прежнему надъ тѣмъ же, занимаюсь тѣмъ же» - В.А.Жуковскому.

3 февраля вновь въ гостяхъ у Аксаковыхъ - веселъ или, скорѣе свѣтелъ как-то и душой и лицомъ. (В.С.Аксакова).

4 февраля, понедѣльникъ, начало масленицы: рѣзкая перемѣна въ настроенiи, «некогда мнѣ теперь заниматься корректурами, дурно себя чувствую» - С.П.Шевырёву. Въ гостяхъ у М.П.Погодина, Аксаковыхъ. Остальныхъ избѣгаетъ.

Съ конца генваря въ домѣ графа А.П.Толстаго гоститъ ржевскiй протоiерей отецъ Матѳѣй (Константиновскiй), съ которымъ Гоголь знакомъ къ этому времени года четыре и чей проповѣдническiй даръ онъ весьма цѣнитъ. Происходитъ нѣсколько встрѣчъ Гоголя и Константиновскаго, Гоголь предлагаетъ ему бѣловикъ второй части «Мёртвыхъ душъ» для ознакомленiя, съ тѣмъ, чтобы выслушать его мнѣнiе, но получаетъ отказъ священника. Гоголь настаиваетъ на своёмъ, отецъ Матѳѣй берётъ для прочтенiя главы «Мёртвыхъ душъ» и возвращаетъ ихъ Гоголю съ нелицепрiятнымъ отзывомъ и пожеланiемъ ихъ уничтожить. Происходятъ сложныя, подчасъ рѣзкiя бесѣды между Константиновскимъ и Гоголемъ, основнымъ содержанiемъ которыхъ становится недостаточное смиренiе и благочестiе Гоголя.

5 февраля жалуется С.П.Шевырёву на нездоровiе, затѣмъ ѣдетъ къ своему духовнику въ приходскую церковь на Дѣвичьемъ Полѣ съ просьбой о причащенiи, а вечеромъ отправляется на станцiю ж.д. провожать Матѳѣя Константиновскаго, возвращавшагося во Ржевъ. Съ этого дня онъ почти ничего не ѣстъ. Подробно изучаетъ церковные уставы по соблюденiю поста, и, возможно, соблюдаетъ болѣе того, что требуетъ уставъ.

6 февраля вновь навѣщаетъ С.П.Шевырёва.

7 февраля, четвергъ, утромъ ѣдетъ въ свою приходскую церковь, исповѣдуется, причащается. Вечеромъ снова ѣдетъ туда, служитъ благодарственный молебенъ, ѣдетъ домой къ М.П.Погодину, но, заставъ тамъ постороннихъ, уѣзжаетъ. Княжна В.Н.Рѣпнина-Волконская вспоминаетъ, что послѣднiй разъ видѣла Гоголя въ четвергъ на масленой, то есть 7 февраля. «Онъ былъ ясенъ, но сдержанъ, – разсказываетъ она, – и всѣми своими мыслями обращёнъ къ смерти; глаза его блистали ярче, чѣмъ когда-либо, лицо было очень блѣдно. За эту зиму онъ очень похуделъ, но настроенiе духа его не заключало въ себѣ ничего болѣзненнаго; напротивъ, оно было яснымъ, болѣе постоянно, чѣмъ прежде».

Въ одинъ изъ послѣдующихъ днѣй ѣдетъ на извозчикѣ въ Преображенскую больницу, гдѣ находится знаменитый юродивый И.Я.Корейша. Долго находится передъ воротами больницы, не рѣшаясь войти, затѣмъ отходитъ отъ больницы въ полѣ, долго оставаясь на вѣтру въ снѣгу, и, такъ и ни на что не рѣшившись, возвращается домой. В.А.Воропаевъ оспариваетъ дату этой поѣздки, указанную Тарасенковымъ со словъ, по-видимому, А.П.Толстаго, и относитъ это событiе на дѣнь похоронъ Е.М.Хомяковой.

Въ ночь съ 8 на 9 февраля Гоголю слышатся голоса, предвѣщающiе ему близкую смерть, хотя профессоръ Ф.И.Иноземцевъ не дiагностируетъ у него ничего кромѣ катара кишокъ. Предписанiя врача игнорируются пацiентомъ.

Утромъ 9 февраля рѣшаетъ собороваться, но откладываетъ. Днёмъ ѣдетъ къ А.С.Хомякову утѣшить его послѣ потери жены и играетъ со своимъ крестникомъ.

10 февраля, прощёное воскресенье, вручаетъ графу А.П.Толстому портфель съ рукописями для передачи митрополиту Филарету, но графъ отказывается отъ этого порученiя, чтобы не усугубить его въ мрачныхъ мысляхъ. Гоголь перестаётъ выѣзжать изъ дому.

11 февраля, чистый понедѣльникъ, начало Великаго поста. Къ этому времени Гоголь уже замѣтно ослабъ, большую часть проводитъ въ креслѣ. Съ трудомъ поднимается на второй этажъ, чтобы отстоять всенощную службу. Графъ А.П.Толстой, видя, какъ это изнуряетъ Гоголя, прекращаетъ у себя богослуженiя. Гоголь ограничиваетъ свиданiя съ друзьями нѣсколькими минутами.

12 февраля въ третьемъ часу ночи сжигаетъ свои рукописи. Наутро онъ говоритъ графу Толстому: «Вотъ что я сдѣлалъ! Хотѣлъ было сжечь нѣкоторыя вещи, давно на то приготовленныя, а сжегъ всё. Какъ лукавый силёнъ, вотъ онъ до чего меня довёлъ. А я было думалъ разослать на память друзьямъ по тетрадкѣ: пусть бы дѣлали, что хотѣли». Физическое состоянiе рѣзко ухудшается, наступаетъ почти полное изнеможенiе. Гоголь питается два раза въ дѣнь, но очень незначительно.

13 февраля къ Гоголю приглашаютъ лучшихъ московскихъ докторовъ, онъ отказывается ихъ принять. Въ помощь медицины онъ не вѣритъ, потому что главными для него становятся душевныя, а не физическiя страданiя. Всё это время онъ не перестаётъ внутренне готовиться къ смерти. Смерть становится его потребностью.

14 февраля: «Надобно меня оставить, я знаю, что долженъ умереть», - по записи М.П.Погодина. «Надобно же умирать, а я уже готовъ, и умру…» А.С.Хомякову. Когда А.П.Толстой пытался его отвлечь посторонними предметами, Гоголь возразилъ: «Можно ли разсуждать объ этихъ вещахъ, когда я готовлюсь къ такой страшной минутѣ?» А.П.Толстой усиливается получить помощь какъ со стороны медицины, такъ и со стороны церкви.

15 февраля митрополитъ Московскiй Филаретъ поручаетъ передать отъ себя Гоголю, что онъ проситъ непрекословно исполнять назначенiя врачебныя во всей полнотѣ, но и это не произвело перемѣны въ мысляхъ больного. (А.Т.Тарасенковъ). «Оставьте меня, мнѣ хорошо».

16 февраля больного навѣщаетъ А.Т.Тарасенковъ, домашнiй врачъ Толстыхъ, приглашённый въ качествѣ специалиста-психiатра. Поговоривъ съ больнымъ, онъ выясняетъ, что за послѣднiй годъ писатель не зналъ иныхъ хворей, кромѣ какъ нѣкоего истеченiя изъ уха, сношенiй съ женщинами онъ давно не имѣлъ и не стремился, не чувствуя въ томъ особаго удовольствiя, онанiи также не былъ подверженъ.

17 февраля приходскiй священникъ убѣдилъ Гоголя принять ложку клещевиннаго масла, но послѣ того тотъ вовсе пересталъ его слушаться и не принималъ въ послѣднее время никакой пищи. Тогда же его убѣдили принять промывательное, поскольку во всю недѣлю онъ не совершалъ никакихъ отправленiй, Гоголь согласился на словахъ, но при началѣ процедуры отказался.

18 февраля въ понедѣльникъ Гоголь прiобщился святыхъ таинствъ, соборовался. Всю предшествующую недѣлю Гоголь провёлъ въ креслѣ, воспринимая постель какъ смертный одръ, а сейчасъ далъ уложить себя. «Ежели будетъ угодно Богу, чтобъ я жилъ ещё, буду живъ…» Вновь уступаетъ настоянiямъ духовника принять медицинское пособiе, но лишь прикоснулись къ нему, какъ закричалъ раздирающимъ голосомъ: «Оставьте меня! Не мучьте меня!».

19 февраля Тарасенковъ совершаетъ повторный визитъ къ Гоголю и вновь не находитъ очевидныхъ симптомовъ какой-либо болѣзни кромѣ сильнѣйшаго изнуренiя. Профессоръ Иноземцевъ нездоровъ. Въ его отсутствiе доктора Альфонскiй, Оверъ, Сокологорскiй и Клименковъ предполагаютъ приступить къ дѣятельному лѣченiю. Однимъ изъ послѣднихъ словъ, сказанныхъ Гоголемъ въ полномъ сознанiи, были слова: «Какъ сладко умирать!»

20 февраля въ среду около полудня созывъ врачебнаго консилiума въ составѣ Овера, Эвенiуса, Клименкова, Сокологорскаго и Тарасенкова. Въ основу этiологiи Гоголя была положена сидячая жизнь и напряжённая умственная работа, вслѣдствiе чего предполагался возможный приливъ крови къ мозгу, менингитъ? (анемiя головного мозга, подсказываетъ В.В.Набоковъ; меня на консилiумъ къ Гоголю не приглашали, но когда бъ я взору далъ по нёмъ скользнуть, я бы предположилъ нейро-циркуляторную дистонiю). На вопросы консилiума Гоголь либо не отвѣчаетъ, либо отвѣчаетъ односложно: нѣтъ! Наконецъ, измученный осмотромъ, произнёсъ съ напряженiемъ: «Не тревожьте меня, ради Бога!» Показанiя: пиявки къ носу, холодное обливанiе головы, горчичники на конечности, мушку на затылокъ, лёдъ на голову и внутрь отваръ алтейнаго корня съ лавровишневой водой. Опоздавшiй на консилiумъ Ворвинскiй констатируетъ гастроэнтеритъ, но принять смерть единственно отъ гастроэнтерита столь же вѣроятно, сколь отъ алопецiи. Поэтому онъ, подобно Тарасенкову, въ лѣченiе не вмѣшивается, несмотря на то, что Гоголь умоляетъ: «Снимите пиявки, поднимите (ото рта) пиявки!» Тарасенковъ свидѣтельствуетъ неумолимое обращенiе съ пацiентомъ: «Они распоряжались, какъ съ сумасшедшимъ, кричали передъ нимъ, какъ передъ трупомъ. Клименковъ приставалъ къ нему, мялъ, ворчалъ, поливалъ на голову какой-то едкiй спиртъ, и, когда больной отъ этого страдалъ, докторъ спрашивалъ, продолжая поливать: «Что болитъ, Николай Васильевичъ? А? Говорите же!» По иронiи жанра въ гоголевы страсти привносится изрядная толика фарса: вмѣсто христовыхъ истязателей – римскихъ легiонеровъ, – поэту-страстотерпцу предстоятъ лѣкари съ пiявками и клистиромъ. (Въ извиненiе незадачливымъ докторамъ слѣдуетъ сказать, что ихъ никто не подготовилъ къ торжественности заключительной сцены въ отличiе отъ московскихъ друзей Гоголя, которымъ хорошо удалась роль евангелистовъ, эпическихъ и меланхоличныхъ благовѣстителей гоголева преставленiя. Извѣстная доля профессiонального цинизма сближаетъ отчасти врачей съ могильщиками изъ «Гамлета», а также съ Матѳѣемъ Константиновскимъ, пожелавшемъ передъ прощанiемъ 5 февраля совершенно здоровому въ то время писателю получше приготовиться къ спасенiю души). Тарасенковъ фиксируетъ, что насильственное лѣченiе помогаетъ ускорить смерть писателя. Послѣ этихъ процедуръ Клименковъ и Оверъ оставляютъ писателя съ Тарасенковымъ. Гоголь замѣтно слабѣетъ, теряетъ сознанiе, въ одиннадцатомъ часу вечера проситъ лѣстницу. Въ полночь Тарасенкова смѣняетъ Клименковъ, даётъ Гоголю каломель, обкладываетъ всё тѣло горячимъ хлѣбомъ, при этомъ стонъ и крикъ возобновляются.

21 февраля около 8 часовъ утра Гоголь преставился о Господѣ.

И.С.Тургеневъ: «Съ тѣхъ поръ, какъ я себя помню, ничего не произвело на меня такого впечатлѣнiя, какъ смерть Гоголя… Эта страшная смерть – историческое событiе – понятна не сразу; это тайна, тяжёлая, грозная тайна – надо стараться её разгадать… но ничего отраднаго не найдётъ въ ней тотъ, кто её разгадаетъ… всѣ мы въ этомъ согласны».

Литература: